Планы подготовки государственного переворота осенью 1917 года
Несмотря на политические успехи, после подавления мятежа Корнилова, Ленин требовал отказаться от стратегии дальнейшего расширения власти большевиков демократическом путем. Почему другие лидеры партии восприняли его призыв к госперевороту крайне негативно рассказывает в восемьдесят пятом материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.
Корниловский мятеж невольно помог самому радикально настроенному вождю большевистской партии — Владимиру Ленину. Он прямо писал: «достаточно было «свежего ветерка» корниловщины, обещавшего хорошую бурю», чтобы ситуация изменилась в пользу сторонников второй пролетарской революции.
В этой фразе слышится даже радостная нотка: он ведь оказался прав в полемике с оппонентами. Ленин столько раз пугал демократов «контрреволюцией», которую всё никак никому не удавалось обнаружить и которую вокруг стали считать «мифической угрозой». И вот она — контрреволюция — явилась в образе Корнилова.
Совместными усилиями мятеж удалось подавить. В благодарность своим временным союзникам за помощь Временное правительство освободило сидевших в тюрьме по делу об июльских событиях Л. Троцкого, Г. Зиновьева, А. Луначарского, А. Коллонтай и других. Всего было освобождено 140 человек.
Казалось бы, корниловщина сплотила все революционно-демократические силы: выпад справа был отбит. И даже сам Ленин заговорил о возможности компромиссов, то есть. о союзе большевиков с эсерами и меньшевиками. В таком случае, писал он в работе «О компромиссах», гражданская война была бы в России невозможной. Эта статья написана сразу после мятежа 1 сентября.
Предложенную Лениным тактику поддержало и руководство партии большевиков. Они уже приняли решение участвовать в Демократическом совещании и в создаваемом представительном органе — Предпарламенте.
Но совершенно неожиданно 15 сентября ЦК большевиков получает от Ленина два письма: «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Содержание этих писем вызвало буквально шок у членов ЦК. Ленин полностью отказался от идеи компромиссов и мирного развития революции. Он предложил «на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства».
Какое восстание!? Эффект от этих писем был такой же, как в апреле, когда Ленин впервые сформулировал задачу перехода ко второму этапу революции. Он тогда встретил полное непонимание своих товарищей. Абсолютно то же самое произошло и в этот раз. Другие лидеры большевиков были не готовы к такой постановке вопроса.
Начиная с февраля, когда в России установился демократический режим, члены большевистской партии находились в атмосфере полной свободы слова и свободы политических действий. Против них не применялось насилие или ограничение прав, потому они и не понимали, против кого и против чего надо поднимать вооруженное восстание.
Все эти месяцы все важнейшие вопросы решались с помощью демократических механизмов, царила представительная и прямая «митинговая демократия». И большевики втянулись в эти процессы, успели привыкнуть. Они многократно наблюдали за тем, что успеха в демократической обстановке достигался главным образом силой слова, силой убеждений. Только убедив в своей правоте народные массы, можно было достичь своих целей.
Большевики очень поднаторели на этом агитационном поприще и часто одерживали победы на митингах и различных представительных форумах. Среди них было много весьма талантливых ораторов.
В итоге можно было говорить о том, что, используя демократические процедуры, большевики за прошедшие месяцы добились намного большего, чем любая другая партия. Да, по-прежнему более влиятельной оставалась партия эсеров, но это и было естественным для аграрной по составу населения страны.
Однако положительная динамика роста численности и влияния партии большевиков была рекордной. Численность их партии возросла к осени десятикратно по сравнению с теми 24 тысячами членов, которые насчитывались в марте. Всё больше Советов рабочих и солдатских депутатов становились большевистскими, то есть фракции этой партии в них начинали доминировать.
Таким образом, нацеленные тем же Лениным на завоевание доверия масс, большевики добивались на этом пути больших успехов. И потому они всерьез собирались и дальше так действовать. Демократия им нравилась. Она, как им казалось, вела их к победе.
Причем под победой большинство членов этой партии понимали не монополию на власть, а сотрудничество на равных с другими социалистическими партиями. И в Демократическом совещании они собирались участвовать точно так же, как и другие партии.
И вот на таком фоне, в разгар большой работы партии по привлечению на свою сторону народных масс, их вождь вдруг призывает к вооруженному восстанию. Эта идея совершенно не вписывалась в настроения руководителей ЦК и активистов партийных организаций.
А Ленин во втором письме уже разрабатывает детали восстания: «Мы должны организовать штаб повстанческих отрядов, … окружить Александринку, занять Петропавловку, арестовать генеральный штаб и правительство,… мы должны мобилизовать вооруженных рабочих, занять сразу телеграф и телефон, поместить наш штаб восстания у центральной телефонной станции и т.д.»
По получении писем Ленина ЦК партии большевиков срочно собрал чрезвычайное заседание. В обсуждении приняли участие все ведущие большевики. Они были единодушны: ни о каком восстании не может быть и речи. Рекомендации Ленина были решительно отвергнуты. Более того, тут же было единогласно решено: эти письма нельзя публиковать и даже показывать рядовым партийцам, дабы не сбивать их с толку и не вносить сумятицу в их настроения. Постановили: письма Ленина сжечь.
В единогласно принятой резолюции говорилось: «ЦК, обсудив письма Ленина, отвергает заключающиеся в них практические предложения, призывает все организации следовать только указаниям ЦК и вновь подтверждает, что ЦК находит в текущий момент совершенно недопустимым какие-либо выступления на улицу…»
Да, действительно, сложно было объяснить членам партии подобную метаморфозу. Еще полмесяца назад рядовых большевиков призывали на борьбу против корниловщины, которая-де «идет войной на наши демократические завоевания».
И они откликнулись, они вступили в ряды Красной гвардии, взяли в руки винтовки, которые им раздал Керенский, и выступили на защиту демократии. И вдруг их призывают теперь тоже стать мятежниками и свергнуть с оружием в руках демократическую власть.
Это было как минимум непонятно партийным массам и даже неприемлемо. Они ведь всерьез воспринимали слова своего вождя о том, что их партия, как и все другие, поборница народовластия, то есть. демократии. Они в это свято верили. Таким образом, идею насильственного государственного переворота в партии не приняли.
Продолжение читайте на сайте 2 июля
